просмотров: 3661Кондратьев Михаил Григорьевич

ЛОЖЬ И ПРАВДА О Л.Э.ОСТЕНЕ-САКЕНЕ — КАПИТАНЕ И ВИОЛОНЧЕЛИСТЕ

 

Фраза Салтыкова-Щедрина о жестоком наказании одного из персонажей: "И послали его... в Чебоксары", с первого прочтения врезается в память. Это, наверно, естественно для автора настоящего очерка — жителя и патриота нынешней столицы Чувашии; но интонация великого сатирика делает ощутимой и бесконечную тоску российской провинции прошлого века, символизированную то ли через архаически-загадочное название уездного городка, то ли с помощью многозначительного многоточия. А, может, в подсознании "резонируют" события уже нынешнего столетия, опыт новых поколений. Ведь Чебоксары, несмотря на относительно скромные масштабы развития здесь музыкального искусства, в конце тридцатых стали одним из мест осуждения и гибели многих музыкантов — как местных, так и приезжих.

 

"И ПОСЛАЛИ ЕГО В ЧЕБОКСАРЫ"

В числе последних волею судьбы оказался и Лев Эрнестович Остен-Сакен — один из петербургских музыкантов, поплатившихся жизнью... Пишущая рука моя здесь останавливается — за что же? Нельзя же назвать причиной его гибели утверждение в протоколе заседания спецтройки НКВД от 22 сентября 1938 г., что он — "резидент английской разведки", впоследствии объявленное ложью, взятой с потолка. В документах по реабилитации (1955—1957 гг.) значится:* "Дело... прекратить за отсутствием состава преступления". В конечном счете — Л.Э. один из миллионов, беспричинно и бессмысленно оболганных и сгинувших в достопамятных тридцатых. А был он личностью и музыкантом, оставившим след в душах и в искусстве.

Обо всем этом позволяют говорить документы из рассекреченных ныне архивов. В частности, это "Дело №55 по обвинению гр-н Остен-Сакена Льва Эрнестовича, Люблина Иосифа Вениаминовича и Остен-Сакена Алексея Львовича" (с которым мне удалось ознакомиться при содействии В.П. Кошкина, тогда офицера по связям с общественностью ФСБ), личное дело, хранящееся в бывшем партархиве (выписки из него, в частности, автобиография Л.Э. 1937 года, любезно предоставлены мне историком А.В. Изоркиным). Их дополняют аналогичные "Дела..." других репрессированных в Чебоксарах музыкантов и воспоминания тогдашних студентов Чебоксарского музыкального училища.

В 1935 году в связи с высылкой, скорее всего, Лев Эрнестович испытывал смешанные чувства — к тоске примешивалось и удовлетворение. Ему, потомственному дворянину, после событий 1 декабря 1934 года (убийство Кирова и последовавшие за ним репрессии против "классово чуждых" в Ленинграде) грозила ссылка в места более отдаленные. А Чебоксары и чебоксарцев он уже знал по 1933 году, вместе с другими ленинградцами был приглашен на летний сезон в местный Государственный симфонический оркестр — с мая по август дававший открытые концерты в саду им. Крупской. Как сам Л.Э. делился с теми, кому доверял (цитирую одно из "Дел"), "имея большое знакомство, он сумел выхлопотать себе высылку именно в Чебоксары. Проработав три летних месяца, он договорился с Музтехникумом, Радио и Симфоническим оркестром остаться на постоянную работу. Остен-Сакену во многом помогали в направлении в Чебоксары писатель Алексей Толстой, Красин (Наркомпрос РСФСР) и, кажется, жена М.Горького".

Можно проследить его биографию в хронологическом порядке. В первые 39 лет она выглядит весьма благополучной.